Лежали в больнице в палате одной
Два тяжко больных человека.
Один у окошка лежал, а другой
У двери, где не было света.
Один постоянно в окошко глядел,
Другой лишь на краску дверную.
И тот, что у двери узнать захотел,
Про жизнь за окошком, другую.
С готовностью первый больной рассказал,
Что видно ему из окошка.
- Там тихая речка, дощатый причал,
И ходит по берегу кошка.
По синему небу плывут облака
Причудливые, как зверушки.
Сидят на причале там два рыбака,
И с внуком гуляет старушка.
И так каждый день: то про сказочный лес
Рассказывал, то про влюбленных.
Другой же сосед перестал даже есть,
Считая себя обделенным.
Он мучался злобой и зависть росла,
Его постепенно съедая.
Не мог он понять, почему же была
Тут несправедливость такая.
Однажды сосед у окна занемог,
Что не было сил разогнуться,
Он стал задыхаться и даже не мог
До кнопки своей дотянуться.
У двери сосед мог на кнопку нажать,
И вызвать сестру милосердья.
Но он не нажал, а остался лежать,
Глаза закрывая усердно.
Наутро сестра милосердья пришла
Постель поменять за покойным.
Сосед попросил, и она помогла
Занять эту самую койку.
Когда же он в окно наконец посмотрел,
На шее задергалась вена.
Увидел он вместо того, что хотел,
Глухую высокую стену.
Он был потрясен и сестре рассказал,
Про тихую чистую речку,
Про сказочный лес, про дощатый причал
И небо в кудрявых овечках.
-Ах, если бы он видел,- сказала сестра,-
Всю жизнь он слепым оставался.
-Зачем же тогда?- тут больной прошептал.
-Да он вас утешить старался
(автор не известен)

Анна Кубышкина "Я плохая - ты хороший"
я плохая – ты хороший.
рот от гнева перекошен.
не кричи – я не глухая.
ты хороший – я плохая.
ты моим терпеньем сломлен?
я терплю – а ты назло мне
стекла бьешь – я поднимаю.
ты хороший – я плохая.
вверх рука – и замер… ну же!
я – нормально. стеклам хуже.
не посмеешь. я-то знаю.
ты хороший – я плохая.
я тебя не понимала,
я давила, все прощала,
ты особый – я простая.
ты хороший – я плохая.
лгать – привычка. мстишь от скуки.
что? протягиваешь руки?
в пол колени – надломилось.
что ж ты плачешь? что случилось?
утром холодно в постели?
как? когда? вчера? неделя…
почему ты мною брошен?
я плохая – ты хороший.
все исправишь? все сначала…
почему я замолчала?
время ниточку развяжет
дверь за мной закрой…
сквозняк же

ТВОЯ ЛЮБОВЬ -МОЯ РЕЛИГИЯ!

ТВОЯ ЛЮБОВЬ -МОЯ РЕЛИГИЯ!,
А ты сама – моя реликвия.
Какая мысль была великая –
Заговорить с тобой тогда.
Чтоб наши жизни спали парами...
Чтоб наши спальни стали храмами!
А мы, возможно, и не правыми,
Но победившими года.

Ведь я не думал, что получится.
Совсем случайная попутчица.
Влюбиться – значит снова мучиться,
Но логика не помогла.
А ты была такой доверчивой,
Почти моей с утра до вечера,
Надеяться нам было не на что,
Но завтра ты опять пришла.

Была полоска моря синяя,
И тела розовая линия,
Вдруг разглядел в тебе Богиню я
И удивился – сам не свой.
Укрывшись за большими дюнами,
Мы ни о чем с тобой не думали,
А ветер пел, играл нам струнами,
Я был с тобой, а ты со мной.

На простыне пустого берега
Ты отдавалась мне и верила,
Что бесконечность нам отмерена
Такой негаданной судьбой.
Твоя любовь – моя религия,
А ты сама - моя реликвия.
И не хочу прожить ни мига я,
Не разделив его с тобой.

(Петр Дыдов)

Полозкова В.

Жаль, в моих смс-архивах программы нету,
Что стирала бы слой отмерший в режиме «авто».
Я читаю «ну я же рядом с тобой» - а это
Уже неправда.
Недействительные талоны; ущерб немыслим.
Информация неверна; показанья лживы.
Он писал мне «я тут умру без тебя», но мы с ним
Остались живы.
Я читаю: «Я буду после работы сразу
И останусь» - но не останется. Нестыковки.
Пусть указывают срок годности каждой фразы
На упаковке.
Истечет ведь куда быстрее, чем им поверишь.
И за это им даже, в общем-то, не предъявишь.
Сколько нужно, чтоб написать их? Минуты две лишь
И десять клавиш.
Сколько нужно, чтоб обезвредить их, словно мину
У себя в голове?.. Сапер извлечет из почвы
Как из почты, и перережет, как пуповину
Проводочек: «Эй, половина.
Спокойной ночи».

Светлана Чулочникова "Береги его, Господи"

береги его, Господи, я не смогу сама,
мне на это не хватит ни мужества, ни ума,
лишь любовь моя дальняя – ладанка на груди...
береги его, ангелов горних не отводи.
и когда одиночество станет невмоготу,
отодвинь пустоту, как базальтовую плиту,
подскажи ему, Господи, женщину, строчку, свет –
пусть они будут рядом, я не ревную, нет.
если прошлое гонится – свора голодных псов,
дай укрыться ему, понадёжней задвинь засов,
если пропасть безвестная ждёт его на пути,
он, конечно, шагнёт, только ты его подхвати.
я отдам ему голос и сердце, ещё – крыло,
мне – спасибо тебе – в этой жизни и так везло
...но шепни мне, шепни, если это произошло:
он летает во сне, и в небе ему светло.

"Заповедь"

Редьярд Киплинг в переводе М. Лозинского

Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;

Пусть час не пробил - жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы - не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.

Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
Не забывая, что их голос лжив;

Останься тих, когда твое же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен все воссоздавать с основ.

Умей поставить в радостной надежде,
На карту все, что накопил с трудом,
Все проиграть и нищим стать, как прежде,
И никогда не пожалеть о том,

Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело
И только Воля говорит: "Иди!"

Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой;
Будь прям и тверд с врагами и друзьями,
Пусть все, в свой час, считаются с тобой;

Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неумолимый бег, -
Тогда весь мир ты примешь во владенье,
Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

Стихотворение Ларисы Рубальской для девушек Чтоб не мечтали о журавлях в небе

Давно известно – мужики – все паразиты.
На них свои надежды строить ни к чему.
Но вот однажды всем известный композитор
Такое спел, что я поверила ему.
Я на экран тогда смотрела, чуть не плача,
Какой же голос! А одежда! А лицо!
Хоть жизнь моя – одна сплошная неудача,
Должно же все же повезти в конце концов!!!
Что человек – кузнец, я слышала так часто,
И сам себе он все что хочет накует.
Я начала ковать немедленное счастье,
И билось сердце громким молотом мое.
Я написала: Дорогая передача!
Потом – спасибо, и немного о себе,
Потом – простите, что я ваше время трачу,
И попросила скорой помощи в судьбе.
А на отдельном бледно-розовом листочке
Я композитору писала самому:
Вы мой кумир, моя судьба… и многоточье…
Без вас на свете жить мне просто ни к чему.
Потом добавила, что он мой светлый лучик,
Про царство темное, конечно, ни гу-гу.
Как хорошо, что нас чему-то в школе учат
И перед ним блеснуть я знаньями могу.
Я расписалась – про Онегина с Татьяной,
И про Герасима и бедную Муму,
Про то, что музыка на сердце лечит раны,
Я намекнула тоже богу моему.
Полюбовалась я на свой красивый почерк,
Решила твердо – надоело мне страдать.
Конверт заклеила – лети, мой голубочек,
Поцеловала и ответа стала ждать.
Я в парикмахерский салон пошла с получки,
Решила химию я сделать для него.
К его приезду надо ж выглядеть получше,
Хоть и без химии я тоже ничего.
Подшила юбку, чтоб коленки стало видно,
Купила клипсы голубые, под глаза.
И так за жизнь свою мне сделалось обидно,
Что накатилась, тушь размазавши, слеза.
Однажды вижу – мой любимый на экране,
И вдруг блондиночка цветы ему дает.
Куда полезла эта дура, он же занят?!
Ко мне приедет он, как только все споет.
Но потянулись дни и долгие недели,
Слетели листья все и снегу намело,
И я подумала однажды: неужели
Мое письмо так до него и не дошло?
Уже всю химию мне срезал парикмахер,
Резинкой черненькой я хвостик собрала.
Давно пора бы мне послать все это… к черту,
А я сидела и, как дурочка, ждала.
Смотрю, законный мой чего-то заподозрил,
Не знаю, что он мог заметить с пьяных глаз?
Пришел однажды и дает мне в руку розы,
Пять лет живем мы, а такое в первый раз.
Потом он спать пошел, а я включила телек,
Шипом от розы укололась и реву.
Глотаю слезы – неужели, неужели
Так без него весь бабий век я проживу?
Летели дни, а он все реже на экране,
То в День милиции, то где-то в «Огоньке».
Вдруг стало легче чуть моей сердечной ране,
И я устала жить в печали и тоске.
Прости-прощай, моя любовь, мой композитор!
Душа еще чуть-чуть поноет и пройдет.
Ведь ты ж мужик, а мужики все – паразиты,
И мой сейчас, небось, подвыпивши, придет.

Полозкова В.

Смешно до боли,
Смешно до колик,
до спазмов в сердце,
до нервной дрожи; я безнадежна,
я тебя_голик,
я тебя_ман, без зачатков воли;
кому-то влипнуть так не дай Боже.
Смешно до криков, до "будь ты проклят",
до строчек в рифму, до строчек в прозе,
я жмусь к лицу твоему биноклем,
я тебя_фил, что скорее сдохнет,
чем будет счастлив без новой дозы.
Смешно до-больше-я-не-суме­ю,
до тихих рыков,до громких стонов,
и я отчаянно стервенею;
мне больше не снятся феи,
мне снятся твои ладони.
Я_тебя_что_там_еще_­бывает.
Я_тебя_люб;
о подобном слышал?
Об этом много чего уже писали;
нет, нихрена уже не спасает
И я.
Всего лишь.
Пытаюсь.
Выжить.

В.Полозкова
Что до Пайпер Боул – этот мальчик ее не старит.
Пайпер мнится – она с ним все еще наверстает.
Пайпер ждет, когда снег растает,
Слушает, как внутри у нее гудение нарастает,
Пайпер замужем, но когда-нибудь перестанет –
И поэтому копит на черный день: день, когда ее все оставят.
Что до мальчика Пайпер – то он мечтает о миллионах,
Ходит в баснословных своих очочках-хамелеонах,*
От ладоней его холеных,
Очей зеленых,
Пайпер отваживает влюбленных и опаленных,
Называет мальчика «олененок»,
Все никак на свою отраду не наглядится,
Все никак ему колыбельных не напоется,
Он прохладный и ускользающий, как водица,
Между пальцев течет, а в руки все не дается;
Мать шипит ей: «Да он тебе в сыновья годится».
В Пайпер это почти проклятием отдается.
Что до Ричарда Боула, то он как загнанная лошадка.
Он измучен: дела у фирмы идут ни шатко
И ни валко; а игры Пайпер его смешат как
Все попытки позлее цапнуть его за пальчик.
Этот мальчик, наверное, денег и славы и алчет.
Ну а Пайпер со временем делается все жальче.
Что до Ким, ближайшей подруги Пайпер, то это икона стиля.
Как могло быть не так, при ее-то вкусе, ее-то теле.
Ким неловко, что мальчик Пайпер порой ночует в ее постели,
Ким хихикает: «Как же мы это допустили?»,
Но не выгонять же его на улицу, в самом деле.
***
Дальняя спальня, за спальней ванная, душевая,
На полу душевой сидит Пайпер полуживая
И ревет, и грызет запястье, словно овчарка сторожевая.
Ричард обнимает ее, целует в родную спину,
А потом в макушку, увещевая:
«Все уже позади, заканчивай эту травлю,
Ну поверила, ну еще одному кретину.
Детка, детка, я никогда тебя не оставлю.
Я уже никогда тебя
Не покину».

ЦВЕТА ЧУВСТВ

Имеют ли чувства какой-нибудь цвет,
Когда они в душах кипят и зреют?
Не знаю, смешно это или нет,
Но часто мне кажется, что имеют.
Когда засмеются в душе подчас
Трели, по-вешнему соловьиные,
От дружеской встречи, улыбок, фраз,
То чувства, наверно, пылают в нас
Небесного цвета: синие-синие.
А если вдруг ревность сощурит взгляд
Иль гнев опалит грозовым рассветом,
То чувства, наверное, в нас горят
Цветом пожара - багряным цветом.
Когда ж захлестнет тебя вдруг тоска,
Да так, что вздохнуть невозможно даже,
Тоска эта будет, как дым, горька,
А цветом темная, словно сажа.
Если же сердце хмельным-хмельно,
Счастье, какое ж оно, какое?
Мне кажется, счастье как луч. Оно
Жаркое, солнечно-золотое!
Назвать даже попросту не берусь
Все их - от ласки до горьких встрясок.
Наверное, сколько на свете чувств,
Столько цветов на земле и красок.
Судьба моя! Нам ли с тобой не знать,
Что я под вьюгами не шатаюсь.
Ты можешь любые мне чувства дать,
Я все их готов, не моргнув, принять
И даже черных не испугаюсь.
Но если ты даже и повелишь,
Одно, хоть убей, я отвергну! Это
Чувства, крохотные, как мышь,
Ничтожно-серого цвета!
Э.Асадов

ПАРИКМАХЕР, КОТОРОГО НЕТ.

Мужчина как-то раз зашёл постричься,
И вышел между делом разговор.
О том, о сём, где были, что творится,
О птичках, о погоде, про фольклёр.
Добрались потихоньку и до Бога,
И выдал парикмахер: "Бога - нет!
Когда б он был, случалось бы так много
Невзгод, несправедливости и бед?!"
Спросил почти постриженный мужчина:
-"Скажи, а парикмахеры-то есть?"
-"А я?! - ответил тот с поклоном чинным, -
Кого ещё желали видеть здесь?!"
-"А вон, гляди в окно - заросший нищий,
В обед не постригавшийся сто лет,
С твоим чуднЫм мерилом о Всевышнем,
Тебя для всех лохматых значит нет!"

В детстве я в сказочной книжке увидел картину:
Маленький мальчик выкладывал что-то из льдинок
И восседала на мраморном троне, что слева,
Бледная женщина Снежная как Королева
Я вдруг подумал – тоскует по мальчику Каю
Теплая, нежная, добрая… в общем – другая
Кто-то сказал ей: «Нельзя быть такой, доррогая»
Кто-то поддакнул: «А Кларра пррава, доррогая!»
Герда отправилась в путь в тот же пасмурный вечер
Чтобы узнать – что такое морозная вечность
Слухи ходили, что Герду украли вороны
Те, что служили на благо Холодной Короны
Годы спустя я случайно увидел картину:
Мальчик все так же выкладывал вечность из льдинок
И восседала на мраморном троне, что слева,
Девочка, ставшая ради него Королевой

(Саша Бест)

Белла Ахмадулина
«О, мой застенчивый герой...»

О, мой застенчивый герой,
ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
не опираясь на партнера!
К проклятой помощи твоей
я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
ты спасся, незаметный глазу.
Но в этом сраме и бреду
я шла пред публикой жестокой -
все на беду, все на виду,
все в этой роли одинокой.
О, как ты гоготал, партер!
Ты не прощал мне очевидность
бесстыжую моих потерь,
моей улыбки безобидность.
И жадно шли твои стада
напиться из моей печали.
Одна, одна - среди стыда
стою с упавшими плечами.
Но опрометчивой толпе
герой действительный не виден.
Герой, как боязно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.
Вся наша роль - моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль - моя лишь боль.
Но сколько боли. Сколько. Сколько.

1960-1961

Катя-даун (Ната Вукувич)

От души голосила. Связок не берегла, не жалела сердца.
Так Рахиль не рыдала по мертвым своим младенцам,
Как она по живой, да только иной немножко:
«За что же меня ты, Господи, изничтожил?!
Мало было тебе акафистов, сорокоустов,
Мало я сбила коленей, спину гнула до хруста?
Чем тебе не по сердцу моя порода?
Или я родилась на свет, чтобы плодить уродов?!»
Катя смотрит на мать раскосыми бусинками-глазами,
И сама, на свой лад, общается с небесами,
Гудящими в голове ее ангельскими голосами:
«Прибери меня, Господи,
Не тяни, пора уж.
Угомонится бабушка,
Мамочка выйдет замуж.
Покуда во цвете лет
И красоты во цвете.
И пускай непременно -
Будут другие дети.
Голоса утихают, и голос, что всех нежнее
Говорит: «Потерпи, Катюша, ты мне на земле нужнее,
Не научишь любви иначе как через больно».
Гладят макушку невидимые ладони.
И крест по плечу становится маленькому человечку.
Катя жмурится: «Я потерплю, конечно.
Главное сделай, как я прошу. Обещаешь?»
«Обещаю», - Богородица отвечает.